"Война - фигня, главное манёвры" (с) Ричард Снейп "Избранный пророчеством" автор я;)))
Глава 3
Как и предсказывала Гермиона, свободное время шестикурсников вовсе не было часами безмятежного досуга, каким представлял его себе Рон, а оказалось полностью посвящено попыткам расправиться с огромным количеством домашних заданий. Они не только занимались так, словно каждый день у них был экзамен, — сами уроки требовали больше усилий, чем раньше. Гарри не понимал и половины из того, о чём рассказывала им в эти дни профессор МакГонагалл. Даже Гермионе раз или два приходилось просить её повторить указания. Невероятно, но, к возраставшему возмущению Гермионы, любимым предметом Гарри, благодаря Принцу-полукровке, внезапно стало Зельеварение.
читать дальшеНачиналось изучение невербальных заклинаний, и не только на Защите от тёмных сил, но также на Заклинаниях и на Трансфигурации. Гермиона частенько замечала за своими однокурсниками, что, сидя в гостиной, либо во время приёма пищи они становились пунцовыми и такими напряжёнными, словно объелись «Не-Про-Кака». Но девушка точно знала, что они изо всех сил стараются выполнить заклинания, не произнося их вслух. Единственным облегчением были занятия в теплицах. На травологии они имели дело с ещё более опасными растениями, чем когда-либо, однако здесь, по крайней мере, можно было громко выругаться, если сзади тебя неожиданно хватал ядовитый щуп.
Вечера для Гермионы проходили всё так же однообразно: обложившись учебниками, девушка выполняла непомерные домашние задания. С недавних пор разница заключалась лишь в том, что кипа учебников стала вдвое больше. Вот и сейчас, расправившись с огромным переводом по Древним рунам, гриффиндорка спешила сдать учебники в библиотеку, до закрытия которой оставалось пятнадцать минут. Мадам Пинс была до ужаса педантичной во всех вопросах, касающихся книг, а посему, здраво рассудив, Гермиона не желала оставаться в должниках. До пункта назначения оставался всего один поворот, и девушка прибавила шагу, размышляя о том, каким предметам в первую очередь следует уделить внимание на выходных. Гермиона настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила юношу, стремительно покидавшего библиотеку. Столкновение было неизбежно – слизеринец, спешивший на всех парах в свою гостиную, налетел на словно из-под земли выросшую преграду. Вся груда старинных фолиантов, которую несла Гермиона, оказалась разбросанной по коридору, сама же девушка перебывала в лёгком шоке.
— Ой, прости, пожалуйста! Это я виноват: задумался и ничего не замечал вокруг…, — скороговоркой выпалил слизеринец.
— Да нет, я сама виновата…что-то в последнее время я сама рассеянность…, — Гермиона ещё не пришла в себя, хотя и принялась собирать книги.
— Я помогу, — у юноши это получилось значительно быстрее и уже через несколько мгновений он стоял с грудой фолиантов.
— Спасибо, — фраза у Гермионы получилась несколько робкой. Оправившись от шока, девушка начала понимать смысл происходящего:
«Он что, извинился передо мной? И помог собрать книги? — Взгляд Гермионы скользнул по змее, изображённой на гербе школьной мантии слизеринца. — Может, это очередной способ издевательств над грязнокровками? Хотя, стоит отметить, довольно оригинальный. Ну если только это очередная выходка Малфоя, ему не отделаться на этот раз всего лишь сломанным носом. Мерзкий хорёк!!!! Впрочем, как и все представители змеиного факультета. Хотя этот вроде бы действительно не лукавит — такое искреннее раскаяние в глазах… Мир определённо сошёл с ума!»
Юноша заметил, как растерянность на её лице сменилась подозрительностью и недоверием, и решил, что необходимо срочно разрядить обстановку.
— Ну что ж, в качестве компенсации за мою рассеянность соглашаюсь на любые виды каторжных работ, — в голосе молодого человека слышались игривые нотки.
Гермиона впервые за прошедшую неделю смеялась от всей души. Мало кто позволял себе шутить в эти тёмные времена. Очевидно, слизеринцы подчинялись каким-то только им известным понятиям. Юноша откровенно любовался ею в эти минуты.
— Раз на любые, то нам туда, — девушка указала на дверь библиотеки.
Испытав несколько неприятных минут в обществе мадам Пинс и наслушавшись наставлений о бережном обращении с книгами, молодые люди покинули этот оплот знаний. Слизеринец в лицах пересказывал Гермионе, которая буквально умирала от смеха, монологи библиотекаря. Отсмеявшись, молодой человек наконец-то вспомнил важное упущение:
— Кстати, меня зовут Велтис.
— Очень приятно! Гермиона, — девушка протянула руку, которую слизеринец тот час же легко сжал. Их взгляды встретились.
***
Субботнее утро в Хогвартсе резко контрастировало с трудовыми буднями. На довольно поздний завтрак ученики приходить не спешили — за факультетскими столами повсюду виднелись свободные места. Большой зал был наполнен гулом детских голосов и звоном серебряных приборов. Но во всей этой суматохе не было прежнего веселья, повсюду обсуждались трагические новости из «Ежедневного пророка», а на детские лица паника и страх уже наложили свой отпечаток.
За столом преподавателей обстановка не сильно отличалась. Профессор Стебль и мадам Помфри вели оживлённую дискуссию о целебных свойствах Тибетского турнепса и методах длительного хранения этого бесценного растения, сохраняя все целебные качества. Профессор Флитвик сокрушался о дикой несправедливости Министерства Магии по отношению к Стэну Шанпайку:
— Не могу поверить, чтобы этот юноша был способен присоединиться к Пожирателям Cмерти! Ведь я помню его совсем маленьким — он не обладал теми качествами, которые ценят эти изверги. Зато какой был голос!!! Хор без него уже не тот…
Профессор Слизнорт — его единственный слушатель — давно уже потерял нить разговора. Горация в данный момент больше волновало, где бы выгоднее продать листья Лугового горца, заимствованные на сугубо академические нужды в теплицах профессора Стебль.
По правую сторону от директорского кресла, вот уже неделю пустовавшего, с царственным видом пил свой утренний кофе профессор Снейп. Минут пятнадцать он делал вид, что просматривает «Пророк», однако его мысли витали далеко от устрашающего вида колдографий и звучных заголовков. Перед глазами проносились картины тех нескольких дней, которые ему пришлось провести в Азкабане. Каждый раз, вспоминая это, он чувствовал, как потеют ладони, а по спине пробегает неприятный холодок. Если бы Дамблдор не поручился за него тогда… Внезапная боль в левом предплечье вернула Снейпа к реальности. Рука горела огнём, и профессор инстинктивно сжал её, пытаясь унять всё нарастающую боль. Резко поднявшись, он покинул Большой зал.
Это не укрылось от Гермионы, которая смотрела на преподавательский стол, вполуха прислушиваясь к разговорам мальчишек на извечную тему — квиддич.
«В жизни б не подумала, что профессор Снейп может побледнеть ещё больше, чем обычно, — мелькнула мысль у Гермионы. — И с чего вдруг он так резко прервал свой завтрак?»
Догадка последовала незамедлительно — вспомнив, как профессор глянул на левое предплечье, явно сдерживая болезненный стон, девушка безошибочно «сложила два и два». И как только он выдерживает всё это уже столько лет? Конечно, это его работа, образ жизни, но всё же…Что бы там ни говорил Гарри, она была уверена, что профессор предан Ордену и добывает для него бесценную информацию. Каждую минуту в обществе Пожирателей Смерти он рискует жизнью, но рискует ради чего? Только лишь ради победы? Или есть какой-то другой, личный мотив? Все эти вопросы не давали покоя Гермионе с тех самых пор, как она узнала о существовании Ордена Феникса и той роли, которую играет в нём профессор Снейп. Но больше всего её коробила та несправедливость, которая буквально витает вокруг преподавателя. Ей вспомнилась фраза, прочитанная в какой-то маггловской книжке ещё в раннем детстве, до того, как она узнала о Хогвартсе. «Я волшебник — маг и отшельник» — действительно сказано о профессоре Снейпе, человеке в тёмных одеждах и с тёмной душой.
«Хотя не такой уж и тёмной, — Гермионе вспомнился случай на третьем курсе, когда они с Гарри и Роном чуть не попали в лапы оборотня, а Снейп, не колеблясь ни секунды, сам подставился под удар. Этот поступок настолько не вязался с образом «Сальноволосого Ублюдка», что заставил её ещё тогда пересмотреть своё отношение к учителю.
Какая-то ещё одна, еле уловимая мысль пришла в голову Гермионе, но так и не оформилась. Девушка, наконец, услышала диалог друзей.
— … Не понимаю, чего это команда вдруг стала такой популярной. — Гарри немного нервничал перед первым испытанием, свалившимся на него, в должности капитана команды.
— Ой, да ладно тебе, Гарри, — сказала Гермиона неожиданно раздражённо. — Это не квиддич так популярен, а ты! Никогда тобой не интересовались так, как сейчас, и, откровенно говоря, ты никогда не был таким привлекательным, как сейчас.
Рон подавился куском копчёной селёдки. Гермиона бросила на него пренебрежительный взгляд и снова повернулась к Гарри.
— Теперь все знают, что ты говорил правду, так? Всему волшебному миру пришлось признать, что ты был прав относительно возвращения Волдеморта и что ты действительно сражался с ним два раза за последние два года и оба раза остался жив. А теперь тебя называют «Избранный»… ты что, разве не видишь, что все просто без ума от тебя?
Гарри вдруг стало как-то жарко в Большом зале, несмотря на то, что потолок выглядел холодным и дождливым.
— И ты выдержал все те нападки Министерства, когда тебя пытались выставить ненормальным лжецом. У тебя до сих пор не сошли отметины на руках. Эта ведьма заставляла тебя писать собственной кровью, но ты всё равно стоял на своём…
— А у меня тоже остались следы от тех мозгов, которые схватили меня в Министерстве, вот смотри, — сказал Рон, закатывая рукава.
— И не беда, что ты за лето вырос почти на фут, — закончила Гермиона, не обращая внимания на Рона.
— Я высокий, — не к месту заметил Рон.
Когда через пять минут они вышли из-за гриффиндорского стола и направились к квиддичному полю, то встретили по пути Лаванду Браун и Парвати Патил. Помня о словах Гермионы насчет того, что родители близняшек Патил хотят, чтобы те уехали из Хогвартса, Гарри не удивился, увидев, как лучшие подружки обеспокоено шепчутся друг с другом. Его удивило другое: когда Рон проходил мимо них, Парвати вдруг толкнула Лаванду локтем. Та обернулась и широко улыбнулась Рону. Рон моргнул от удивления, нерешительно улыбнулся ей в ответ и важной поступью пошёл дальше. Гермиона всю дорогу, что они шли до стадиона под холодным моросящим дождём, была сдержанной и неприветливой и, не пожелав Рону удачи, пошла искать место на трибунах.
Как Гарри и ожидал, пробы шли почти всё утро. Собралась, казалось, половина Гриффиндора, начиная от первокурсников, нервно сжимавших в руках лучшие из худших старых школьных мётел, и заканчивая невозмутимыми семикурсниками, грозно возвышавшимися над остальными. В числе последних стоял крупный парень с жёсткими волосами, которого Гарри тут же узнал по «Хогвартс-экспрессу».
— Мы встречались в поезде, в купе старины Слиззи, — самоуверенно сказал он, выходя из толпы и пожимая Гарри руку. — Кормак МакЛагген, кольцевой.
— Ты ведь не участвовал в прошлогоднем отборе? — Гарри отметил про себя, что при такой ширине МакЛагген мог бы блокировать все три кольца, даже не двигаясь.
— Когда проходили пробы, я был в больничном крыле, — несколько развязно ответил МакЛагген. — На спор съел фунт яиц жалфей.
— Хорошо, — сказал Гарри. — Тогда… постой пока вон там… — Гарри показал на край поля рядом с тем местом, где сидела Гермиона. Ему показалось, что по лицу МакЛаггена пробежала тень досады. Похоже, он ожидал более привилегированного отношения из-за того, что оба они были любимцами «старины Слиззи».
После двух часов, множества недовольств и нескольких приступов ярости, один из которых закончился сломанной «Кометой-260» и несколькими выбитыми зубами, Гарри подобрал себе трёх охотников: прекрасно пройдя отбор, в команду вернулась Кэти Белл, появилась новенькая по имени Демельза Робинс, которая особенно лихо уворачивалась от бладжеров, а также Джинни Уизли, которая не только летала лучше всех, но и вдобавок забила семнадцать голов. Отстаивая свой выбор, гриффиндорец до хрипоты накричался на недовольных его решением.
Гарри сознательно оставил выбор кольцевого на самый конец, надеясь, что стадион опустеет, и собравшиеся будут не так сильно давить на него. Однако, к сожалению, теперь к толпе зрителей присоединились отвергнутые претенденты и те, кто подошёл после затянувшегося завтрака, так что народу стало ещё больше, чем раньше. Стоило кому-то из кольцевых подлететь к шестам, как толпа тут же начинала и реветь от восторга и улюлюкать. Гарри взглянул на Рона, у которого всегда были проблемы с нервами. Он надеялся, что после победы в финальном матче в прошлом семестре все пройдет, однако нет: Рон был весь нежно-зелёного оттенка.
Из первых пяти претендентов никто не смог поймать более двух мячей за раз. К великому разочарованию Гарри, Кормак МакЛагген отбил четыре мяча из пяти. Однако при последнем броске он ринулся в совершенно другом направлении. Под смех и мычание толпы МакЛагген, скрипя зубами, спустился на землю.
Рон, забравшись на свой «Чистомёт-11», судя по его виду, был готов умереть на месте. «Удачи!», — прокричал кто-то с трибун. Гарри обернулся, но вместо Гермионы увидел Лаванду Браун. Он готов был обхватить руками голову, как только она так сделала, но решил, что как капитану ему стоит проявлять больше выдержки, поэтому он развернулся и стал наблюдать за испытанием Рона.
Однако беспокоиться было не о чем: Рон отбил один, два, три, четыре, пять мячей подряд. Довольный, едва сдерживаясь от желания присоединиться к ликующей толпе, Гарри повернулся к МакЛаггену, сказать, что к величайшему сожалению Рон его победил, как тут же наткнулся на красное лицо гриффиндорца в нескольких дюймах от своего собственного. Он тут же поспешно отступил назад.
— Его сестра сжульничала, — угрожающе заявил МакЛагген. На его виске запульсировала вена, точно такая же, какую Гарри часто наблюдал у дяди Вернона. — Она бросила ему слишком лёгкий мяч.
— Чушь, — невозмутимо ответил Гарри. — Он его чуть не пропустил.
МакЛагген сделал шаг в сторону Гарри, но тот стоял, не двигаясь.
— Дай мне ещё одну попытку.
— Нет, — сказал Гарри. — У тебя была попытка. Ты поймал четыре. Рон поймал пять. Рон кольцевой, он заработал это честно и справедливо. Так что, уйди с дороги.
Какое-то мгновение он думал, что МакЛагген ударит его, но тот обошёлся тем, что состроил мерзкую гримасу и рванул прочь, громко ворча в пустоту какие-то угрозы.
Гарри обернулся и увидел, как его новая команда радостно улыбается ему.
— Молодцы, — сказал он хриплым голосом. — Вы здорово летали.
— Рон, ты был великолепен!
В этот раз это действительно была Гермиона. Она бежала к ним со стороны трибун. Гарри заметил, как Лаванда с безрадостным видом покидает поле под руку с Парвати. Рон выглядел крайне довольным собой и даже более высоким, чем обычно; он улыбался всей команде и Гермионе.
— Я думал, что пропущу тот четвёртый мяч, — счастливо рассказывал Рон. — Видели, как Демельза ловко его закрутила?
— Да-да, ты был просто великолепен, — Гермиона выглядела довольной.
— Да и вообще, я был лучше этого МакЛаггена, — голос у Рона был крайне удовлетворённый. — Видали, как он шарахнулся от пятого мяча? Выглядело так, словно его обескуражили….
К удивлению Гарри, при этих словах Гермиона сильно порозовела. Рон ничего не заметил, он во всех деталях увлечённо расписывал каждый из пойманных им мячей.
«Круг сузился, теперь я знаю, кто же из них, — толпу ликующих гриффиндорцев сверлил настолько ненавидящий взгляд, что ему могли позавидовать все сидящие рядом слизеринцы».
***
Недели тянулись очень медленно, словно кто-то заколдовал время, и в сутках было намного больше, чем двадцать четыре часа. Долгие месяцы небо оставалось пасмурным, практически постоянно лил дождь — не было даже намёка на луч солнца в этом царстве тьмы. Страх и уныние всё больше охватывали магическое население Британии, а ощущение постоянно нависшей угрозы проникло уже и в стены Хогвартса.
Гарри проснулся рано и коротал время до завтрака, читая «Углублённое зельеварение». Он не имел привычки читать учебники в постели. Как верно заметил Рон, вести себя так не подобает всем, кроме Гермионы, которая была просто помешана на учёбе. Тем не менее, Гарри считал, что экземпляр «Углублённого зельеварения», принадлежавший Принцу-полукровке, вряд ли можно было назвать обычным учебником. Чем больше Гарри изучал эту книгу, тем больше находил в ней не только полезные советы и более простые методы приготовления зелий, благодаря которым он заработал себе такое горячее признание Слизнорта, но и небольшие занятные заклятия и чары, нацарапанные на полях, изобретённые, — Гарри был в этом уверен — судя по перечёркнутым словам и исправлениям, самим Принцем.
Некоторыми из придуманных Принцем заклинаний Гарри уже попытался воспользоваться. Одну из порч, от которой ногти на ногах начинали расти с пугающей скоростью, он опробовал в коридоре на Крэббе, получилось очень смешно. После другого проклятия язык во рту прилипал к нёбу. Он дважды, ко всеобщему восторгу, наложил его на ничего не подозревавшего Филча. И, пожалуй, самым полезным из них было Муффлиато, заклинание, наполнявшее уши у всех вокруг неразборчивым бормотанием, так что можно было разговаривать прямо на уроке без опасения быть подслушанным. Единственным человеком, который не считал эти чары сколько-нибудь забавными, была Гермиона. Каждый раз её лицо становилось строгим и неодобрительным, и она вообще отказывалась разговаривать, когда Гарри накладывал Муффлиато на кого-нибудь поблизости.
Сидя в постели, Гарри повернул книгу боком, чтобы поближе рассмотреть неразборчиво нацарапанные указания по какому-то заклинанию. Похоже, что Принцу пришлось поломать над ним голову: среди зачёркнутых записей и разных вариаций, в углу страницы было втиснуто корявое: «Левикорпус (нврб)».
Неослабевающий ветер и ледяной дождь бились в окна, Невилл громко храпел, а Гарри смотрел на буквы в скобках. Нврб… должно быть, это означало «невербальное».
Гриффиндорец сильно сомневался в том, что ему удалось бы выполнить это заклятие — у него до сих пор были сложности с невербальными заклинаниями, что Снейп на каждом уроке Защиты от тёмных сил с удовольствием комментировал. С другой стороны, Принц пока что показал себя гораздо лучшим учителем, чем Снейп.
Никуда особо не целясь, Гарри направил палочку вверх и сказал про себя: «Левикорпус!».
— А-а-а-а-а-а!
Вспыхнула яркая вспышка, и комната наполнилась голосами: всех разбудил крик Рона. С перепугу Гарри отбросил «Углублённое зельеварение» в сторону. В воздухе вверх ногами, будто подвешенный на невидимом крюке за лодыжку, висел Рон.
— Извини! — прокричал Гарри. Дин и Симус заходились от смеха, свалившийся с кровати Невилл поднялся с пола. — Погоди, я сейчас спущу тебя вниз…
Он схватил учебник по зельям и в смятении принялся быстро листать его, пытаясь отыскать нужную страницу. Наконец он нашёл и разобрал мелко нацарапанное слово под заклинанием. Всей душой надеясь, что оно окажется контрзаклятием, Гарри изо всех сил подумал про себя: «Либеракорпус!». Вспышка повторилась, и Рон мешком рухнул на свой матрас.
— Извини, — вяло повторил Гарри, под очередной взрыв хохота Дина и Симуса.
— На завтра, — сдавленно проговорил Рон, — лучше будильник поставь!
Пока они одевались и спускались на завтрак, утеплившись несколькими связанными миссис Уизли свитерами, Рон отошёл от потрясения и даже решил, что новое заклинание Гарри чрезвычайно смешное — настолько, что он немедленно поделился новостью с Гермионой.
— …а потом была ещё одна вспышка, и я снова очутился на кровати! — широко улыбаясь, рассказывал Рон, накладывая себе сосисок.
За время рассказа Гермиона ни разу не улыбнулась, а после повернулась к Гарри с выражением мрачного неодобрения на лице.
— Это заклинание, случайно, не из твоего учебника по зельям? — спросила она.
Гарри нахмурился.
— Ты всегда думаешь о самом худшем.
— Оно оттуда?
— Ну… да, оттуда, и что с того?
— То есть, ты просто решил попробовать незнакомое заклинание, написанное от руки, и посмотреть, что из этого выйдет?
— Почему так важно, что оно было написано от руки? — спросил Гарри, пытаясь избежать ответа на сам вопрос.
— Потому что оно, скорее всего, не одобрено Министерством Магии, — ответила Гермиона. — А ещё, — добавила она, в то время как Рон и Гарри закатили глаза, — потому что я начинаю думать, что Принц был не очень честным человеком.
Гарри и Рон тут же перекричали ее:
— Да это же шутка была! — воскликнул Рон, опрокидывая бутылку с кетчупом на сосиски. — Просто шутка, Гермиона, только и всего!
— Подвешивать людей вниз головой за ноги? — спросила Гермиона. — Что за человек будет тратить своё время и силы на создание таких заклятий?
— Фред и Джордж, — пожал плечами Рон, — это очень в их духе. И…
— Мой отец, — сказал Гарри. Он только сейчас вспомнил об этом.
— Что? — хором воскликнули Рон и Гермиона.
— Мой отец пользовался этим заклинанием, — сказал Гарри. — Я… мне Люпин сказал.
Последнее было неправдой: на самом деле, Гарри видел, как его отец наложил это заклятие на Снейпа, но он никогда не рассказывал Рону и Гермионе о том, что видел в Омуте памяти.
— Возможно, твой отец и применял это заклинание, — сказала Гермиона, — но не он один. Мы сами видели, как это делала целая толпа, если ты помнишь, как они подвешивали людей в воздухе, заставляя их плыть над землёй, спящих и беспомощных.
Гарри уставился на неё. С ощущением неожиданной слабости он тоже вспомнил то, что вытворяли пожиратели смерти на Кубке мира по квиддичу. Рон пришёл к нему на выручку.
— Это разные вещи, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Они злоупотребляли этим. А Гарри и его отец просто хотели повеселиться. Тебе не нравится Принц, Гермиона, — добавил он, со всей суровостью тыча в нее сосиской, — потому что он лучше тебя в зельеварении.
— Дело совсем не в этом! — возразила Гермиона, у неё порозовели щеки. — Я просто считаю, что прибегать к заклинаниям, даже не зная, для чего они предназначены, безответственно, и хватит уже говорить о Принце так, будто это его титул — могу поспорить, это всего лишь дурацкое прозвище, и он совершенно не кажется мне приятным человеком.
Как известно, лучшая защита — это нападение. Гермиона просто не могла признаться друзьям, что Принц-полукровка интересует её гораздо больше, чем она стремится показать. Да, поначалу она действительно допускала, что под этим прозвищем действовала девушка. Вполне возможно, что таким способом она хотела доказать, что некоторые девушки намного умнее большинства парней, а чистота крови — это вообще не показатель, чтобы судить человека. Но со временем Гермиона, проанализировав стиль Принца, согласилась с Гарри: Принц-полукровка действительно парень, а её друг оказался проницательнее.
Во всей этой истории девушку, откровенно говоря, уже бесил тот факт, что Гарри не прилагает никаких усилий и, пользуясь чужими знаниями и трудом, превзошёл её на Зельях. Не то, чтобы Гермиона испытывала недостаток похвал на Зельеварении, — в стенах этого кабинета она вообще не привыкла их получать — поступки Гарри девушка считала, мягко говоря, недостойными гриффиндорца. Также Гермиона во что бы то ни стало, хотела узнать, кто же этот Принц-полукровка? Он своего рода головоломка, а гриффиндорка всегда их разгадывала.
***
В просторной круглой комнате отовсюду то и дело доносились разные загадочные шорохи. На высоких столиках с тонкими ножками стояли разнообразные серебряные приборы, они вращались и фыркали паром. Стены были увешаны изображениями директоров и директрис прошлых лет, все они дружно посапывали в креслах за рамами своих портретов. В кабинете находился также огромный письменный стол с ножками в форме звериных лап, а над столом, на полке, восседала поношенная залатанная Распределяющая Шляпа.
На золотом шесте возле двери восседала поистине волшебная птица — красно-рыжие перья феникса словно горели огнём. Фоукс уставился на хозяина неподвижным мрачным взором и издал горловой звук. Со стороны могло показаться, что птица сильно больна. У неё были скучные глаза, а из хвоста выпало несколько перьев.
Сам же хозяин кабинета стоял около двери возле необычного шкафчика — его полки очень медленно вращались, давая возможность без малейших затруднений разглядеть всё содержимое этого колдовского предмета мебели. Полки были заставлены множеством аккуратно подписанных маленьких хрустальных пузырьков, в которых кружилось серебристо-белое вещество — ни жидкость, ни газ. Уже многие месяцы подряд Дамблдор задумчиво разглядывал воспоминания, до поздней ночи строя сложнейшие схемы рассуждений. Волшебник безоговорочно полагался на свою интуицию, помноженную на солидный жизненный опыт и магические способности. Не так давно он сделал огромный шаг в своём деле — ему посчастливилось раздобыть неоспоримое доказательство того, что Волдеморт разделил свою душу. Хотя эта личная победа далась Дамблдору немалой кровью — повреждённая рука не только не восстанавливалась, но и с каждым днём слушалась всё хуже и хуже. Волшебник не питал иллюзий на свой счёт, ведь за эти несколько месяцев здоровье резко ухудшилось, а силы, и физические, и магические, стали его покидать. Единственное, чего он боялся, не успеть осуществить задуманное. Гарри должен быть готов продолжить дело всей его, Дамблдоровой, жизни. Но в последнее время директору казалось, что он что-то упустил,…не заметил какую-то мелочь. И вот сейчас, вместо того, чтобы сконцентрироваться на этом, Дамблдор мысленно возвращался к их недавнему разговору с Гарри:
« — Я рассказал тебе все, что знаю. С этого момента мы покинем твёрдую почву фактов и отправимся в путешествие по зыбким трясинам памяти в заросли самых смелых догадок. С этой минуты, Гарри, я могу заблуждаться столь же прискорбно, как Хамфри Риггинс, решивший, что настало время для сырного котла.
— Но вы считаете, что правы?
— Естественно, но, как я тебе уже продемонстрировал, я, как и все люди, совершаю ошибки. И вообще-то, поскольку я — уж извини — немного умнее большинства людей, то и ошибки мои, соответственно, обычно серьёзнее».
По-видимому он пропустил тот момент, когда приватность была нарушена. К реальности его вернуло колкое замечание:
— Обдумываете очередную гениальную идею, как выиграть партию посредством размена чьей-то никчёмной жизни, не так ли, Дамблдор? — пожилой волшебник отметил про себя, что говоривший хоть и не утратил привычной язвительности, но в его голосе чувствовалась плохо скрываемая усталость.
— Я не слышал, как ты вошёл, Северус. В последнее время тебе это часто удаётся. Могу сделать вывод, что ты уже готов к предстоящим событиям.
Директор повернулся в сторону гостя и теперь имел возможность хорошо его рассмотреть. Неизменно чёрный цвет — вечный спутник стоящего перед ним мужчины. Собственно, ничего иного Дамблдор и не ожидал увидеть. Однако, одет он был не в привычные одежды, а в дорогую, расшитую серебром атласную мантию, из-под которой виднелась шёлковая рубашка. На руках у него были различные перстни — в основном знаки отличия членов Внутреннего Круга. Дамблдор отметил подавленность верного шпиона: внешний вид оставлял впечатление полнейшей растрёпанности, так несвойственной этому человеку, в руках он яростно сжимал палочку и маску Пожирателя, которая в слабом свете мерцала особенно зловеще. В довершение всему, лицо Снейпа побледнело и осунулось ещё больше, чем обычно.
— Думаю и действую на шаг раньше, чем оппонент, — Снейп сейчас напоминал ядовитую кобру. — Разве не этому вы учите Поттера?!
— Я учу его быть внимательным к деталям и, анализируя их, делать выводы. — Голос Дамблдора стал жёстче. Волшебник не желал обсуждать свои занятия с Гарри, а также то, к чему конкретно он готовит юного гриффиндорца. Снейпу это знать совсем не обязательно. По крайней мере, пока…
— Вынужден вас разочаровать: я учу его тому же вот уже шесть лет, однако положительного результата наблюдать не доводилось. И вообще я всё больше убеждаюсь, что…
— Это всё лирика, Северус! — резко оборвал коллегу директор. — Ведь ты не за этим сюда пришёл, — скорее утверждение, чем вопрос. Дамблдор оценивающе смотрел на внешний вид Снейпа, задержав взгляд на маске. Затем он внимательно посмотрел в чёрные глаза, ожидая подробного отчёта о собрании Внутреннего Круга.
— Вам это не понравится, Дамблдор… — Снейп направился к креслу около стола и буквально рухнул в него. — Волдеморт продолжает собирать армию. К нему присоединяется всё больше разномастных последователей: одни хотят таким способом обогатиться и получить власть, другие же стремятся себя обезопасить, приняв Тёмную Метку. И те, и другие, впрочем, настолько глупы, что не видят своего рокового заблуждения. Есть, правда, и фанатики, которые всерьёз верят в превосходство Тёмного Лорда и поддерживают его всеми силами. Они вместе с Беллатриссой создали своего рода клуб по интересам, — презрительно хмыкнув, добавил Снейп.
— Ты считаешь, что Ордену необходимо принять меры в этом направлении?
— Они представляют определённую опасность, особенно во главе с Беллой — кстати Волдеморт поощряет эту её активную общественную позицию, — но если мы установим наблюдение за этой группой, на данном этапе этого будет вполне достаточно. Здесь, — Снейп положил на стол несколько свитков пергамента, — все имена, адреса, занимаемые должности и предполагаемые места собраний.
Дамблдор развернул свитки и принялся внимательно их изучать. Когда он доходил до некоторых фамилий, на его лице появлялось удивлённое выражение, переходящее затем в огромную печаль. Наконец, он отложил бумаги и вновь обратился к Снейпу:
— На днях я планирую созвать Орден и хотел бы, чтобы ты выступил и объяснил ситуацию. Выбрать людей для наружного наблюдения можешь сам, а затем мы составим план слежки и схемы размещения наблюдательных пунктов…
— Этот вопрос мы не будем обсуждать на общем собрании Ордена! — Снейп внимательно посмотрел на Дамблдора. Его забавляла смена эмоций на этом лице. Неужели осталось ещё что-то, что может вызвать такую гамму эмоций у этого старого манипулятора? — У меня есть основания предполагать, что в Ордене появился информатор Волдеморта, — фраза прозвучала как выстрел.
— Но…, — Дамблдор лихорадочно вспоминал всех членов Ордена Феникса, которых не так давно приняли. Однако результат мозгового штурма оказался неутешительным: со времён первой войны основной состав так и не менялся, а последние пополнения были много лет назад. Вывод напрашивался только один.
— Я же сказал: вам это не понравится…Конкретных подозреваемых у меня пока нет. Однако сегодня я слышал, как Беллатрисса говорила Эйвери, что Орден ждёт сюрприз и очень скоро Тёмный Лорд узнает все ваши планы, Дамблдор. — Снейп устало потёр переносицу. — Но это ещё не всё. С тех пор, как Люциуса упрятали в Азкабан, Лорд назначил меня главным во всех стратегически важных операциях. Тогда, как я помню, вас очень обрадовал этот факт. Но сегодня была уже третья такая операция и я абсолютно не понимаю, чем она, как и обе предыдущих, отличается от обычного запугивания магглов и магглорождённых. Белла, Сивый, Джексон, Малсибер и Пирс повеселились вдоволь! И «Круциатус» был самым безобидным заклинанием…Не знаю, что со мной происходит, может быть, старею… Я почти сорвался, Дамблдор!!! Сегодня на моих глазах оборотень загрыз трёхлетнего ребёнка и, можете быть уверены, девочка быстро не умерла, — сказал профессор совсем упавшим голосом. — И если бы меня не остановила какая-то одному Мерлину известная сила, я помешал им, — на лице Снейпа отразились такие отчаяние и боль, что директор невольно вспомнил события пятнадцатилетней давности.
Заметив выражение лица Дамблдора, зельевар понял, что перегнул палку. На секунду он прикрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Северус… — начал было Дамблдор, но Снейп раздражённо прервал его.
— Поверьте, меньше всего мне нужна ваша жалость. Я прекрасно понимаю, что от информации, которую получает Орден, зависит очень многое и я не имею права потерять доверие Волдеморта. Так что вам не о чем беспокоиться…
— Мне очень жаль, Северус, что ты вынужден проводить так много времени в обществе Пожирателей Смерти, однако всё, что ты делаешь…
— «ради общего блага»… Это я уже слышал, Дамблдор! — Снейп словно выплюнул последнюю фразу. — Честь имею! — Он резко встал и покинул кабинет.
На что, Мерлина ради, он надеялся? На понимание? Пятнадцать лет он наступает на одни и те же грабли, так и не осознав, что Дамблдор просто-напросто использует людей, не считаясь с их чувствами. Хотя нет, чужие чувства очень даже интересуют директора — он, словно кукловод, умело дёргает за эти ниточки и никогда невозможно угадать, какая будет следующей. Снейп ненавидел Дамблдора за его уловки, а ещё он ненавидел себя за то, что попался на этот крючок.
После всех сегодняшних событий у Северуса было чувство, будто бы по нему проехался «Хогвартс-Экспресс», а вдобавок его мучила ужасная головная боль. Мужчина думал только о том, как бы побыстрее добраться в свои комнаты и дать отдых измученному телу. Меньше всего он беспокоился о том, что, хоть в Хогвартсе и был уже отбой, кто-то из учеников мог бродить по замку и увидеть его при полном параде Пожирателя Смерти.
«Ну вот, осталось пройти мимо библиотеки, а потом спуститься по лестницам… И какой ублюдок придумал, чтоб они двигались?»
Проклиная на чём свет стоит основателей школы, Снейп не заметил хрупкую фигурку, быстро удаляющуюся из библиотеки в направлении башни Гриффиндора.
***
— Гермиона Грейнджер, ты идиотка!!! — девушка внимательно смотрела в зеркало. — Засидеться в библиотеке, а потом ещё и умудриться заснуть в самом отдалённом углу Запретной секции — это ещё уметь надо. И зачем только нужно было именно сегодня дочитывать «1000 великих достижений в Зельеварении ХХ века»? И нет, чтоб спокойно вернуться в башню, так надо ж было на первом же повороте чуть не столкнуться со Снейпом. Идиотка!!! — ещё раз для уверенности сказала она зеркалу.
Уже лёжа в кровати, девушка начала спокойно анализировать все события сегодняшнего вечера. Во-первых, у неё огромное переутомление и нужно хоть немного уменьшить нагрузку, отдохнуть в конце-концов. Хорошо было бы побывать в «Трёх мётлах»…с Роном, например. Во-вторых, ей, кажется, крупно повезло. Встреча с профессором ЗОТС после отбоя даже ей, старосте факультета, могла стоить не один десяток баллов. В-третьих,… Снейп. С ним определённо было что-то не то. Девушка сначала даже не узнала профессора, но только сейчас она поняла, в чём причина. Безусловно, она знала, что он был Пожирателем Смерти в прошлом, а сейчас под этой маской является бесценным шпионом для Ордена. Но «знать» и «видеть» — это разные понятия. У Гермионы тогда даже мороз по коже пробежал, а сейчас она поняла, как не вязался ужасный наряд Пожирателя с измученным видом профессора. Девушка ещё долго размышляла о нелёгкой судьбе зельевара и несправедливости вообще и даже не заметила, как попала в объятия Морфея.
Как и предсказывала Гермиона, свободное время шестикурсников вовсе не было часами безмятежного досуга, каким представлял его себе Рон, а оказалось полностью посвящено попыткам расправиться с огромным количеством домашних заданий. Они не только занимались так, словно каждый день у них был экзамен, — сами уроки требовали больше усилий, чем раньше. Гарри не понимал и половины из того, о чём рассказывала им в эти дни профессор МакГонагалл. Даже Гермионе раз или два приходилось просить её повторить указания. Невероятно, но, к возраставшему возмущению Гермионы, любимым предметом Гарри, благодаря Принцу-полукровке, внезапно стало Зельеварение.
читать дальшеНачиналось изучение невербальных заклинаний, и не только на Защите от тёмных сил, но также на Заклинаниях и на Трансфигурации. Гермиона частенько замечала за своими однокурсниками, что, сидя в гостиной, либо во время приёма пищи они становились пунцовыми и такими напряжёнными, словно объелись «Не-Про-Кака». Но девушка точно знала, что они изо всех сил стараются выполнить заклинания, не произнося их вслух. Единственным облегчением были занятия в теплицах. На травологии они имели дело с ещё более опасными растениями, чем когда-либо, однако здесь, по крайней мере, можно было громко выругаться, если сзади тебя неожиданно хватал ядовитый щуп.
Вечера для Гермионы проходили всё так же однообразно: обложившись учебниками, девушка выполняла непомерные домашние задания. С недавних пор разница заключалась лишь в том, что кипа учебников стала вдвое больше. Вот и сейчас, расправившись с огромным переводом по Древним рунам, гриффиндорка спешила сдать учебники в библиотеку, до закрытия которой оставалось пятнадцать минут. Мадам Пинс была до ужаса педантичной во всех вопросах, касающихся книг, а посему, здраво рассудив, Гермиона не желала оставаться в должниках. До пункта назначения оставался всего один поворот, и девушка прибавила шагу, размышляя о том, каким предметам в первую очередь следует уделить внимание на выходных. Гермиона настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила юношу, стремительно покидавшего библиотеку. Столкновение было неизбежно – слизеринец, спешивший на всех парах в свою гостиную, налетел на словно из-под земли выросшую преграду. Вся груда старинных фолиантов, которую несла Гермиона, оказалась разбросанной по коридору, сама же девушка перебывала в лёгком шоке.
— Ой, прости, пожалуйста! Это я виноват: задумался и ничего не замечал вокруг…, — скороговоркой выпалил слизеринец.
— Да нет, я сама виновата…что-то в последнее время я сама рассеянность…, — Гермиона ещё не пришла в себя, хотя и принялась собирать книги.
— Я помогу, — у юноши это получилось значительно быстрее и уже через несколько мгновений он стоял с грудой фолиантов.
— Спасибо, — фраза у Гермионы получилась несколько робкой. Оправившись от шока, девушка начала понимать смысл происходящего:
«Он что, извинился передо мной? И помог собрать книги? — Взгляд Гермионы скользнул по змее, изображённой на гербе школьной мантии слизеринца. — Может, это очередной способ издевательств над грязнокровками? Хотя, стоит отметить, довольно оригинальный. Ну если только это очередная выходка Малфоя, ему не отделаться на этот раз всего лишь сломанным носом. Мерзкий хорёк!!!! Впрочем, как и все представители змеиного факультета. Хотя этот вроде бы действительно не лукавит — такое искреннее раскаяние в глазах… Мир определённо сошёл с ума!»
Юноша заметил, как растерянность на её лице сменилась подозрительностью и недоверием, и решил, что необходимо срочно разрядить обстановку.
— Ну что ж, в качестве компенсации за мою рассеянность соглашаюсь на любые виды каторжных работ, — в голосе молодого человека слышались игривые нотки.
Гермиона впервые за прошедшую неделю смеялась от всей души. Мало кто позволял себе шутить в эти тёмные времена. Очевидно, слизеринцы подчинялись каким-то только им известным понятиям. Юноша откровенно любовался ею в эти минуты.
— Раз на любые, то нам туда, — девушка указала на дверь библиотеки.
Испытав несколько неприятных минут в обществе мадам Пинс и наслушавшись наставлений о бережном обращении с книгами, молодые люди покинули этот оплот знаний. Слизеринец в лицах пересказывал Гермионе, которая буквально умирала от смеха, монологи библиотекаря. Отсмеявшись, молодой человек наконец-то вспомнил важное упущение:
— Кстати, меня зовут Велтис.
— Очень приятно! Гермиона, — девушка протянула руку, которую слизеринец тот час же легко сжал. Их взгляды встретились.
***
Субботнее утро в Хогвартсе резко контрастировало с трудовыми буднями. На довольно поздний завтрак ученики приходить не спешили — за факультетскими столами повсюду виднелись свободные места. Большой зал был наполнен гулом детских голосов и звоном серебряных приборов. Но во всей этой суматохе не было прежнего веселья, повсюду обсуждались трагические новости из «Ежедневного пророка», а на детские лица паника и страх уже наложили свой отпечаток.
За столом преподавателей обстановка не сильно отличалась. Профессор Стебль и мадам Помфри вели оживлённую дискуссию о целебных свойствах Тибетского турнепса и методах длительного хранения этого бесценного растения, сохраняя все целебные качества. Профессор Флитвик сокрушался о дикой несправедливости Министерства Магии по отношению к Стэну Шанпайку:
— Не могу поверить, чтобы этот юноша был способен присоединиться к Пожирателям Cмерти! Ведь я помню его совсем маленьким — он не обладал теми качествами, которые ценят эти изверги. Зато какой был голос!!! Хор без него уже не тот…
Профессор Слизнорт — его единственный слушатель — давно уже потерял нить разговора. Горация в данный момент больше волновало, где бы выгоднее продать листья Лугового горца, заимствованные на сугубо академические нужды в теплицах профессора Стебль.
По правую сторону от директорского кресла, вот уже неделю пустовавшего, с царственным видом пил свой утренний кофе профессор Снейп. Минут пятнадцать он делал вид, что просматривает «Пророк», однако его мысли витали далеко от устрашающего вида колдографий и звучных заголовков. Перед глазами проносились картины тех нескольких дней, которые ему пришлось провести в Азкабане. Каждый раз, вспоминая это, он чувствовал, как потеют ладони, а по спине пробегает неприятный холодок. Если бы Дамблдор не поручился за него тогда… Внезапная боль в левом предплечье вернула Снейпа к реальности. Рука горела огнём, и профессор инстинктивно сжал её, пытаясь унять всё нарастающую боль. Резко поднявшись, он покинул Большой зал.
Это не укрылось от Гермионы, которая смотрела на преподавательский стол, вполуха прислушиваясь к разговорам мальчишек на извечную тему — квиддич.
«В жизни б не подумала, что профессор Снейп может побледнеть ещё больше, чем обычно, — мелькнула мысль у Гермионы. — И с чего вдруг он так резко прервал свой завтрак?»
Догадка последовала незамедлительно — вспомнив, как профессор глянул на левое предплечье, явно сдерживая болезненный стон, девушка безошибочно «сложила два и два». И как только он выдерживает всё это уже столько лет? Конечно, это его работа, образ жизни, но всё же…Что бы там ни говорил Гарри, она была уверена, что профессор предан Ордену и добывает для него бесценную информацию. Каждую минуту в обществе Пожирателей Смерти он рискует жизнью, но рискует ради чего? Только лишь ради победы? Или есть какой-то другой, личный мотив? Все эти вопросы не давали покоя Гермионе с тех самых пор, как она узнала о существовании Ордена Феникса и той роли, которую играет в нём профессор Снейп. Но больше всего её коробила та несправедливость, которая буквально витает вокруг преподавателя. Ей вспомнилась фраза, прочитанная в какой-то маггловской книжке ещё в раннем детстве, до того, как она узнала о Хогвартсе. «Я волшебник — маг и отшельник» — действительно сказано о профессоре Снейпе, человеке в тёмных одеждах и с тёмной душой.
«Хотя не такой уж и тёмной, — Гермионе вспомнился случай на третьем курсе, когда они с Гарри и Роном чуть не попали в лапы оборотня, а Снейп, не колеблясь ни секунды, сам подставился под удар. Этот поступок настолько не вязался с образом «Сальноволосого Ублюдка», что заставил её ещё тогда пересмотреть своё отношение к учителю.
Какая-то ещё одна, еле уловимая мысль пришла в голову Гермионе, но так и не оформилась. Девушка, наконец, услышала диалог друзей.
— … Не понимаю, чего это команда вдруг стала такой популярной. — Гарри немного нервничал перед первым испытанием, свалившимся на него, в должности капитана команды.
— Ой, да ладно тебе, Гарри, — сказала Гермиона неожиданно раздражённо. — Это не квиддич так популярен, а ты! Никогда тобой не интересовались так, как сейчас, и, откровенно говоря, ты никогда не был таким привлекательным, как сейчас.
Рон подавился куском копчёной селёдки. Гермиона бросила на него пренебрежительный взгляд и снова повернулась к Гарри.
— Теперь все знают, что ты говорил правду, так? Всему волшебному миру пришлось признать, что ты был прав относительно возвращения Волдеморта и что ты действительно сражался с ним два раза за последние два года и оба раза остался жив. А теперь тебя называют «Избранный»… ты что, разве не видишь, что все просто без ума от тебя?
Гарри вдруг стало как-то жарко в Большом зале, несмотря на то, что потолок выглядел холодным и дождливым.
— И ты выдержал все те нападки Министерства, когда тебя пытались выставить ненормальным лжецом. У тебя до сих пор не сошли отметины на руках. Эта ведьма заставляла тебя писать собственной кровью, но ты всё равно стоял на своём…
— А у меня тоже остались следы от тех мозгов, которые схватили меня в Министерстве, вот смотри, — сказал Рон, закатывая рукава.
— И не беда, что ты за лето вырос почти на фут, — закончила Гермиона, не обращая внимания на Рона.
— Я высокий, — не к месту заметил Рон.
Когда через пять минут они вышли из-за гриффиндорского стола и направились к квиддичному полю, то встретили по пути Лаванду Браун и Парвати Патил. Помня о словах Гермионы насчет того, что родители близняшек Патил хотят, чтобы те уехали из Хогвартса, Гарри не удивился, увидев, как лучшие подружки обеспокоено шепчутся друг с другом. Его удивило другое: когда Рон проходил мимо них, Парвати вдруг толкнула Лаванду локтем. Та обернулась и широко улыбнулась Рону. Рон моргнул от удивления, нерешительно улыбнулся ей в ответ и важной поступью пошёл дальше. Гермиона всю дорогу, что они шли до стадиона под холодным моросящим дождём, была сдержанной и неприветливой и, не пожелав Рону удачи, пошла искать место на трибунах.
Как Гарри и ожидал, пробы шли почти всё утро. Собралась, казалось, половина Гриффиндора, начиная от первокурсников, нервно сжимавших в руках лучшие из худших старых школьных мётел, и заканчивая невозмутимыми семикурсниками, грозно возвышавшимися над остальными. В числе последних стоял крупный парень с жёсткими волосами, которого Гарри тут же узнал по «Хогвартс-экспрессу».
— Мы встречались в поезде, в купе старины Слиззи, — самоуверенно сказал он, выходя из толпы и пожимая Гарри руку. — Кормак МакЛагген, кольцевой.
— Ты ведь не участвовал в прошлогоднем отборе? — Гарри отметил про себя, что при такой ширине МакЛагген мог бы блокировать все три кольца, даже не двигаясь.
— Когда проходили пробы, я был в больничном крыле, — несколько развязно ответил МакЛагген. — На спор съел фунт яиц жалфей.
— Хорошо, — сказал Гарри. — Тогда… постой пока вон там… — Гарри показал на край поля рядом с тем местом, где сидела Гермиона. Ему показалось, что по лицу МакЛаггена пробежала тень досады. Похоже, он ожидал более привилегированного отношения из-за того, что оба они были любимцами «старины Слиззи».
После двух часов, множества недовольств и нескольких приступов ярости, один из которых закончился сломанной «Кометой-260» и несколькими выбитыми зубами, Гарри подобрал себе трёх охотников: прекрасно пройдя отбор, в команду вернулась Кэти Белл, появилась новенькая по имени Демельза Робинс, которая особенно лихо уворачивалась от бладжеров, а также Джинни Уизли, которая не только летала лучше всех, но и вдобавок забила семнадцать голов. Отстаивая свой выбор, гриффиндорец до хрипоты накричался на недовольных его решением.
Гарри сознательно оставил выбор кольцевого на самый конец, надеясь, что стадион опустеет, и собравшиеся будут не так сильно давить на него. Однако, к сожалению, теперь к толпе зрителей присоединились отвергнутые претенденты и те, кто подошёл после затянувшегося завтрака, так что народу стало ещё больше, чем раньше. Стоило кому-то из кольцевых подлететь к шестам, как толпа тут же начинала и реветь от восторга и улюлюкать. Гарри взглянул на Рона, у которого всегда были проблемы с нервами. Он надеялся, что после победы в финальном матче в прошлом семестре все пройдет, однако нет: Рон был весь нежно-зелёного оттенка.
Из первых пяти претендентов никто не смог поймать более двух мячей за раз. К великому разочарованию Гарри, Кормак МакЛагген отбил четыре мяча из пяти. Однако при последнем броске он ринулся в совершенно другом направлении. Под смех и мычание толпы МакЛагген, скрипя зубами, спустился на землю.
Рон, забравшись на свой «Чистомёт-11», судя по его виду, был готов умереть на месте. «Удачи!», — прокричал кто-то с трибун. Гарри обернулся, но вместо Гермионы увидел Лаванду Браун. Он готов был обхватить руками голову, как только она так сделала, но решил, что как капитану ему стоит проявлять больше выдержки, поэтому он развернулся и стал наблюдать за испытанием Рона.
Однако беспокоиться было не о чем: Рон отбил один, два, три, четыре, пять мячей подряд. Довольный, едва сдерживаясь от желания присоединиться к ликующей толпе, Гарри повернулся к МакЛаггену, сказать, что к величайшему сожалению Рон его победил, как тут же наткнулся на красное лицо гриффиндорца в нескольких дюймах от своего собственного. Он тут же поспешно отступил назад.
— Его сестра сжульничала, — угрожающе заявил МакЛагген. На его виске запульсировала вена, точно такая же, какую Гарри часто наблюдал у дяди Вернона. — Она бросила ему слишком лёгкий мяч.
— Чушь, — невозмутимо ответил Гарри. — Он его чуть не пропустил.
МакЛагген сделал шаг в сторону Гарри, но тот стоял, не двигаясь.
— Дай мне ещё одну попытку.
— Нет, — сказал Гарри. — У тебя была попытка. Ты поймал четыре. Рон поймал пять. Рон кольцевой, он заработал это честно и справедливо. Так что, уйди с дороги.
Какое-то мгновение он думал, что МакЛагген ударит его, но тот обошёлся тем, что состроил мерзкую гримасу и рванул прочь, громко ворча в пустоту какие-то угрозы.
Гарри обернулся и увидел, как его новая команда радостно улыбается ему.
— Молодцы, — сказал он хриплым голосом. — Вы здорово летали.
— Рон, ты был великолепен!
В этот раз это действительно была Гермиона. Она бежала к ним со стороны трибун. Гарри заметил, как Лаванда с безрадостным видом покидает поле под руку с Парвати. Рон выглядел крайне довольным собой и даже более высоким, чем обычно; он улыбался всей команде и Гермионе.
— Я думал, что пропущу тот четвёртый мяч, — счастливо рассказывал Рон. — Видели, как Демельза ловко его закрутила?
— Да-да, ты был просто великолепен, — Гермиона выглядела довольной.
— Да и вообще, я был лучше этого МакЛаггена, — голос у Рона был крайне удовлетворённый. — Видали, как он шарахнулся от пятого мяча? Выглядело так, словно его обескуражили….
К удивлению Гарри, при этих словах Гермиона сильно порозовела. Рон ничего не заметил, он во всех деталях увлечённо расписывал каждый из пойманных им мячей.
«Круг сузился, теперь я знаю, кто же из них, — толпу ликующих гриффиндорцев сверлил настолько ненавидящий взгляд, что ему могли позавидовать все сидящие рядом слизеринцы».
***
Недели тянулись очень медленно, словно кто-то заколдовал время, и в сутках было намного больше, чем двадцать четыре часа. Долгие месяцы небо оставалось пасмурным, практически постоянно лил дождь — не было даже намёка на луч солнца в этом царстве тьмы. Страх и уныние всё больше охватывали магическое население Британии, а ощущение постоянно нависшей угрозы проникло уже и в стены Хогвартса.
Гарри проснулся рано и коротал время до завтрака, читая «Углублённое зельеварение». Он не имел привычки читать учебники в постели. Как верно заметил Рон, вести себя так не подобает всем, кроме Гермионы, которая была просто помешана на учёбе. Тем не менее, Гарри считал, что экземпляр «Углублённого зельеварения», принадлежавший Принцу-полукровке, вряд ли можно было назвать обычным учебником. Чем больше Гарри изучал эту книгу, тем больше находил в ней не только полезные советы и более простые методы приготовления зелий, благодаря которым он заработал себе такое горячее признание Слизнорта, но и небольшие занятные заклятия и чары, нацарапанные на полях, изобретённые, — Гарри был в этом уверен — судя по перечёркнутым словам и исправлениям, самим Принцем.
Некоторыми из придуманных Принцем заклинаний Гарри уже попытался воспользоваться. Одну из порч, от которой ногти на ногах начинали расти с пугающей скоростью, он опробовал в коридоре на Крэббе, получилось очень смешно. После другого проклятия язык во рту прилипал к нёбу. Он дважды, ко всеобщему восторгу, наложил его на ничего не подозревавшего Филча. И, пожалуй, самым полезным из них было Муффлиато, заклинание, наполнявшее уши у всех вокруг неразборчивым бормотанием, так что можно было разговаривать прямо на уроке без опасения быть подслушанным. Единственным человеком, который не считал эти чары сколько-нибудь забавными, была Гермиона. Каждый раз её лицо становилось строгим и неодобрительным, и она вообще отказывалась разговаривать, когда Гарри накладывал Муффлиато на кого-нибудь поблизости.
Сидя в постели, Гарри повернул книгу боком, чтобы поближе рассмотреть неразборчиво нацарапанные указания по какому-то заклинанию. Похоже, что Принцу пришлось поломать над ним голову: среди зачёркнутых записей и разных вариаций, в углу страницы было втиснуто корявое: «Левикорпус (нврб)».
Неослабевающий ветер и ледяной дождь бились в окна, Невилл громко храпел, а Гарри смотрел на буквы в скобках. Нврб… должно быть, это означало «невербальное».
Гриффиндорец сильно сомневался в том, что ему удалось бы выполнить это заклятие — у него до сих пор были сложности с невербальными заклинаниями, что Снейп на каждом уроке Защиты от тёмных сил с удовольствием комментировал. С другой стороны, Принц пока что показал себя гораздо лучшим учителем, чем Снейп.
Никуда особо не целясь, Гарри направил палочку вверх и сказал про себя: «Левикорпус!».
— А-а-а-а-а-а!
Вспыхнула яркая вспышка, и комната наполнилась голосами: всех разбудил крик Рона. С перепугу Гарри отбросил «Углублённое зельеварение» в сторону. В воздухе вверх ногами, будто подвешенный на невидимом крюке за лодыжку, висел Рон.
— Извини! — прокричал Гарри. Дин и Симус заходились от смеха, свалившийся с кровати Невилл поднялся с пола. — Погоди, я сейчас спущу тебя вниз…
Он схватил учебник по зельям и в смятении принялся быстро листать его, пытаясь отыскать нужную страницу. Наконец он нашёл и разобрал мелко нацарапанное слово под заклинанием. Всей душой надеясь, что оно окажется контрзаклятием, Гарри изо всех сил подумал про себя: «Либеракорпус!». Вспышка повторилась, и Рон мешком рухнул на свой матрас.
— Извини, — вяло повторил Гарри, под очередной взрыв хохота Дина и Симуса.
— На завтра, — сдавленно проговорил Рон, — лучше будильник поставь!
Пока они одевались и спускались на завтрак, утеплившись несколькими связанными миссис Уизли свитерами, Рон отошёл от потрясения и даже решил, что новое заклинание Гарри чрезвычайно смешное — настолько, что он немедленно поделился новостью с Гермионой.
— …а потом была ещё одна вспышка, и я снова очутился на кровати! — широко улыбаясь, рассказывал Рон, накладывая себе сосисок.
За время рассказа Гермиона ни разу не улыбнулась, а после повернулась к Гарри с выражением мрачного неодобрения на лице.
— Это заклинание, случайно, не из твоего учебника по зельям? — спросила она.
Гарри нахмурился.
— Ты всегда думаешь о самом худшем.
— Оно оттуда?
— Ну… да, оттуда, и что с того?
— То есть, ты просто решил попробовать незнакомое заклинание, написанное от руки, и посмотреть, что из этого выйдет?
— Почему так важно, что оно было написано от руки? — спросил Гарри, пытаясь избежать ответа на сам вопрос.
— Потому что оно, скорее всего, не одобрено Министерством Магии, — ответила Гермиона. — А ещё, — добавила она, в то время как Рон и Гарри закатили глаза, — потому что я начинаю думать, что Принц был не очень честным человеком.
Гарри и Рон тут же перекричали ее:
— Да это же шутка была! — воскликнул Рон, опрокидывая бутылку с кетчупом на сосиски. — Просто шутка, Гермиона, только и всего!
— Подвешивать людей вниз головой за ноги? — спросила Гермиона. — Что за человек будет тратить своё время и силы на создание таких заклятий?
— Фред и Джордж, — пожал плечами Рон, — это очень в их духе. И…
— Мой отец, — сказал Гарри. Он только сейчас вспомнил об этом.
— Что? — хором воскликнули Рон и Гермиона.
— Мой отец пользовался этим заклинанием, — сказал Гарри. — Я… мне Люпин сказал.
Последнее было неправдой: на самом деле, Гарри видел, как его отец наложил это заклятие на Снейпа, но он никогда не рассказывал Рону и Гермионе о том, что видел в Омуте памяти.
— Возможно, твой отец и применял это заклинание, — сказала Гермиона, — но не он один. Мы сами видели, как это делала целая толпа, если ты помнишь, как они подвешивали людей в воздухе, заставляя их плыть над землёй, спящих и беспомощных.
Гарри уставился на неё. С ощущением неожиданной слабости он тоже вспомнил то, что вытворяли пожиратели смерти на Кубке мира по квиддичу. Рон пришёл к нему на выручку.
— Это разные вещи, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Они злоупотребляли этим. А Гарри и его отец просто хотели повеселиться. Тебе не нравится Принц, Гермиона, — добавил он, со всей суровостью тыча в нее сосиской, — потому что он лучше тебя в зельеварении.
— Дело совсем не в этом! — возразила Гермиона, у неё порозовели щеки. — Я просто считаю, что прибегать к заклинаниям, даже не зная, для чего они предназначены, безответственно, и хватит уже говорить о Принце так, будто это его титул — могу поспорить, это всего лишь дурацкое прозвище, и он совершенно не кажется мне приятным человеком.
Как известно, лучшая защита — это нападение. Гермиона просто не могла признаться друзьям, что Принц-полукровка интересует её гораздо больше, чем она стремится показать. Да, поначалу она действительно допускала, что под этим прозвищем действовала девушка. Вполне возможно, что таким способом она хотела доказать, что некоторые девушки намного умнее большинства парней, а чистота крови — это вообще не показатель, чтобы судить человека. Но со временем Гермиона, проанализировав стиль Принца, согласилась с Гарри: Принц-полукровка действительно парень, а её друг оказался проницательнее.
Во всей этой истории девушку, откровенно говоря, уже бесил тот факт, что Гарри не прилагает никаких усилий и, пользуясь чужими знаниями и трудом, превзошёл её на Зельях. Не то, чтобы Гермиона испытывала недостаток похвал на Зельеварении, — в стенах этого кабинета она вообще не привыкла их получать — поступки Гарри девушка считала, мягко говоря, недостойными гриффиндорца. Также Гермиона во что бы то ни стало, хотела узнать, кто же этот Принц-полукровка? Он своего рода головоломка, а гриффиндорка всегда их разгадывала.
***
В просторной круглой комнате отовсюду то и дело доносились разные загадочные шорохи. На высоких столиках с тонкими ножками стояли разнообразные серебряные приборы, они вращались и фыркали паром. Стены были увешаны изображениями директоров и директрис прошлых лет, все они дружно посапывали в креслах за рамами своих портретов. В кабинете находился также огромный письменный стол с ножками в форме звериных лап, а над столом, на полке, восседала поношенная залатанная Распределяющая Шляпа.
На золотом шесте возле двери восседала поистине волшебная птица — красно-рыжие перья феникса словно горели огнём. Фоукс уставился на хозяина неподвижным мрачным взором и издал горловой звук. Со стороны могло показаться, что птица сильно больна. У неё были скучные глаза, а из хвоста выпало несколько перьев.
Сам же хозяин кабинета стоял около двери возле необычного шкафчика — его полки очень медленно вращались, давая возможность без малейших затруднений разглядеть всё содержимое этого колдовского предмета мебели. Полки были заставлены множеством аккуратно подписанных маленьких хрустальных пузырьков, в которых кружилось серебристо-белое вещество — ни жидкость, ни газ. Уже многие месяцы подряд Дамблдор задумчиво разглядывал воспоминания, до поздней ночи строя сложнейшие схемы рассуждений. Волшебник безоговорочно полагался на свою интуицию, помноженную на солидный жизненный опыт и магические способности. Не так давно он сделал огромный шаг в своём деле — ему посчастливилось раздобыть неоспоримое доказательство того, что Волдеморт разделил свою душу. Хотя эта личная победа далась Дамблдору немалой кровью — повреждённая рука не только не восстанавливалась, но и с каждым днём слушалась всё хуже и хуже. Волшебник не питал иллюзий на свой счёт, ведь за эти несколько месяцев здоровье резко ухудшилось, а силы, и физические, и магические, стали его покидать. Единственное, чего он боялся, не успеть осуществить задуманное. Гарри должен быть готов продолжить дело всей его, Дамблдоровой, жизни. Но в последнее время директору казалось, что он что-то упустил,…не заметил какую-то мелочь. И вот сейчас, вместо того, чтобы сконцентрироваться на этом, Дамблдор мысленно возвращался к их недавнему разговору с Гарри:
« — Я рассказал тебе все, что знаю. С этого момента мы покинем твёрдую почву фактов и отправимся в путешествие по зыбким трясинам памяти в заросли самых смелых догадок. С этой минуты, Гарри, я могу заблуждаться столь же прискорбно, как Хамфри Риггинс, решивший, что настало время для сырного котла.
— Но вы считаете, что правы?
— Естественно, но, как я тебе уже продемонстрировал, я, как и все люди, совершаю ошибки. И вообще-то, поскольку я — уж извини — немного умнее большинства людей, то и ошибки мои, соответственно, обычно серьёзнее».
По-видимому он пропустил тот момент, когда приватность была нарушена. К реальности его вернуло колкое замечание:
— Обдумываете очередную гениальную идею, как выиграть партию посредством размена чьей-то никчёмной жизни, не так ли, Дамблдор? — пожилой волшебник отметил про себя, что говоривший хоть и не утратил привычной язвительности, но в его голосе чувствовалась плохо скрываемая усталость.
— Я не слышал, как ты вошёл, Северус. В последнее время тебе это часто удаётся. Могу сделать вывод, что ты уже готов к предстоящим событиям.
Директор повернулся в сторону гостя и теперь имел возможность хорошо его рассмотреть. Неизменно чёрный цвет — вечный спутник стоящего перед ним мужчины. Собственно, ничего иного Дамблдор и не ожидал увидеть. Однако, одет он был не в привычные одежды, а в дорогую, расшитую серебром атласную мантию, из-под которой виднелась шёлковая рубашка. На руках у него были различные перстни — в основном знаки отличия членов Внутреннего Круга. Дамблдор отметил подавленность верного шпиона: внешний вид оставлял впечатление полнейшей растрёпанности, так несвойственной этому человеку, в руках он яростно сжимал палочку и маску Пожирателя, которая в слабом свете мерцала особенно зловеще. В довершение всему, лицо Снейпа побледнело и осунулось ещё больше, чем обычно.
— Думаю и действую на шаг раньше, чем оппонент, — Снейп сейчас напоминал ядовитую кобру. — Разве не этому вы учите Поттера?!
— Я учу его быть внимательным к деталям и, анализируя их, делать выводы. — Голос Дамблдора стал жёстче. Волшебник не желал обсуждать свои занятия с Гарри, а также то, к чему конкретно он готовит юного гриффиндорца. Снейпу это знать совсем не обязательно. По крайней мере, пока…
— Вынужден вас разочаровать: я учу его тому же вот уже шесть лет, однако положительного результата наблюдать не доводилось. И вообще я всё больше убеждаюсь, что…
— Это всё лирика, Северус! — резко оборвал коллегу директор. — Ведь ты не за этим сюда пришёл, — скорее утверждение, чем вопрос. Дамблдор оценивающе смотрел на внешний вид Снейпа, задержав взгляд на маске. Затем он внимательно посмотрел в чёрные глаза, ожидая подробного отчёта о собрании Внутреннего Круга.
— Вам это не понравится, Дамблдор… — Снейп направился к креслу около стола и буквально рухнул в него. — Волдеморт продолжает собирать армию. К нему присоединяется всё больше разномастных последователей: одни хотят таким способом обогатиться и получить власть, другие же стремятся себя обезопасить, приняв Тёмную Метку. И те, и другие, впрочем, настолько глупы, что не видят своего рокового заблуждения. Есть, правда, и фанатики, которые всерьёз верят в превосходство Тёмного Лорда и поддерживают его всеми силами. Они вместе с Беллатриссой создали своего рода клуб по интересам, — презрительно хмыкнув, добавил Снейп.
— Ты считаешь, что Ордену необходимо принять меры в этом направлении?
— Они представляют определённую опасность, особенно во главе с Беллой — кстати Волдеморт поощряет эту её активную общественную позицию, — но если мы установим наблюдение за этой группой, на данном этапе этого будет вполне достаточно. Здесь, — Снейп положил на стол несколько свитков пергамента, — все имена, адреса, занимаемые должности и предполагаемые места собраний.
Дамблдор развернул свитки и принялся внимательно их изучать. Когда он доходил до некоторых фамилий, на его лице появлялось удивлённое выражение, переходящее затем в огромную печаль. Наконец, он отложил бумаги и вновь обратился к Снейпу:
— На днях я планирую созвать Орден и хотел бы, чтобы ты выступил и объяснил ситуацию. Выбрать людей для наружного наблюдения можешь сам, а затем мы составим план слежки и схемы размещения наблюдательных пунктов…
— Этот вопрос мы не будем обсуждать на общем собрании Ордена! — Снейп внимательно посмотрел на Дамблдора. Его забавляла смена эмоций на этом лице. Неужели осталось ещё что-то, что может вызвать такую гамму эмоций у этого старого манипулятора? — У меня есть основания предполагать, что в Ордене появился информатор Волдеморта, — фраза прозвучала как выстрел.
— Но…, — Дамблдор лихорадочно вспоминал всех членов Ордена Феникса, которых не так давно приняли. Однако результат мозгового штурма оказался неутешительным: со времён первой войны основной состав так и не менялся, а последние пополнения были много лет назад. Вывод напрашивался только один.
— Я же сказал: вам это не понравится…Конкретных подозреваемых у меня пока нет. Однако сегодня я слышал, как Беллатрисса говорила Эйвери, что Орден ждёт сюрприз и очень скоро Тёмный Лорд узнает все ваши планы, Дамблдор. — Снейп устало потёр переносицу. — Но это ещё не всё. С тех пор, как Люциуса упрятали в Азкабан, Лорд назначил меня главным во всех стратегически важных операциях. Тогда, как я помню, вас очень обрадовал этот факт. Но сегодня была уже третья такая операция и я абсолютно не понимаю, чем она, как и обе предыдущих, отличается от обычного запугивания магглов и магглорождённых. Белла, Сивый, Джексон, Малсибер и Пирс повеселились вдоволь! И «Круциатус» был самым безобидным заклинанием…Не знаю, что со мной происходит, может быть, старею… Я почти сорвался, Дамблдор!!! Сегодня на моих глазах оборотень загрыз трёхлетнего ребёнка и, можете быть уверены, девочка быстро не умерла, — сказал профессор совсем упавшим голосом. — И если бы меня не остановила какая-то одному Мерлину известная сила, я помешал им, — на лице Снейпа отразились такие отчаяние и боль, что директор невольно вспомнил события пятнадцатилетней давности.
Заметив выражение лица Дамблдора, зельевар понял, что перегнул палку. На секунду он прикрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Северус… — начал было Дамблдор, но Снейп раздражённо прервал его.
— Поверьте, меньше всего мне нужна ваша жалость. Я прекрасно понимаю, что от информации, которую получает Орден, зависит очень многое и я не имею права потерять доверие Волдеморта. Так что вам не о чем беспокоиться…
— Мне очень жаль, Северус, что ты вынужден проводить так много времени в обществе Пожирателей Смерти, однако всё, что ты делаешь…
— «ради общего блага»… Это я уже слышал, Дамблдор! — Снейп словно выплюнул последнюю фразу. — Честь имею! — Он резко встал и покинул кабинет.
На что, Мерлина ради, он надеялся? На понимание? Пятнадцать лет он наступает на одни и те же грабли, так и не осознав, что Дамблдор просто-напросто использует людей, не считаясь с их чувствами. Хотя нет, чужие чувства очень даже интересуют директора — он, словно кукловод, умело дёргает за эти ниточки и никогда невозможно угадать, какая будет следующей. Снейп ненавидел Дамблдора за его уловки, а ещё он ненавидел себя за то, что попался на этот крючок.
После всех сегодняшних событий у Северуса было чувство, будто бы по нему проехался «Хогвартс-Экспресс», а вдобавок его мучила ужасная головная боль. Мужчина думал только о том, как бы побыстрее добраться в свои комнаты и дать отдых измученному телу. Меньше всего он беспокоился о том, что, хоть в Хогвартсе и был уже отбой, кто-то из учеников мог бродить по замку и увидеть его при полном параде Пожирателя Смерти.
«Ну вот, осталось пройти мимо библиотеки, а потом спуститься по лестницам… И какой ублюдок придумал, чтоб они двигались?»
Проклиная на чём свет стоит основателей школы, Снейп не заметил хрупкую фигурку, быстро удаляющуюся из библиотеки в направлении башни Гриффиндора.
***
— Гермиона Грейнджер, ты идиотка!!! — девушка внимательно смотрела в зеркало. — Засидеться в библиотеке, а потом ещё и умудриться заснуть в самом отдалённом углу Запретной секции — это ещё уметь надо. И зачем только нужно было именно сегодня дочитывать «1000 великих достижений в Зельеварении ХХ века»? И нет, чтоб спокойно вернуться в башню, так надо ж было на первом же повороте чуть не столкнуться со Снейпом. Идиотка!!! — ещё раз для уверенности сказала она зеркалу.
Уже лёжа в кровати, девушка начала спокойно анализировать все события сегодняшнего вечера. Во-первых, у неё огромное переутомление и нужно хоть немного уменьшить нагрузку, отдохнуть в конце-концов. Хорошо было бы побывать в «Трёх мётлах»…с Роном, например. Во-вторых, ей, кажется, крупно повезло. Встреча с профессором ЗОТС после отбоя даже ей, старосте факультета, могла стоить не один десяток баллов. В-третьих,… Снейп. С ним определённо было что-то не то. Девушка сначала даже не узнала профессора, но только сейчас она поняла, в чём причина. Безусловно, она знала, что он был Пожирателем Смерти в прошлом, а сейчас под этой маской является бесценным шпионом для Ордена. Но «знать» и «видеть» — это разные понятия. У Гермионы тогда даже мороз по коже пробежал, а сейчас она поняла, как не вязался ужасный наряд Пожирателя с измученным видом профессора. Девушка ещё долго размышляла о нелёгкой судьбе зельевара и несправедливости вообще и даже не заметила, как попала в объятия Морфея.
@темы: снейджер, НЦ-17, Северус Снейп/Гермиона Грейнджер, ангст, драма
-
-
11.01.2010 в 15:39-
-
11.01.2010 в 22:01ЗЫ: в Британии холодное море
ЗЫ2: Рыжик, ты дайром случайно не ошиблась???
ЗЫ3: море - среда обитания всяких рыб, планктонов, водорослей; важная геоклиматическая зона, ну и курорт конечно!!!
-
-
13.01.2010 в 12:14на панели есть кнопка more, ею пользуются когда нужно спрятать большие тексты!)))
-
-
13.01.2010 в 21:51-
-
15.01.2010 в 11:09выделяешь тот текст который нужно спрятать и наживаешь "море"
)))
а вообще советую почитать всякий бред, как дайри пользоваться)) там МНОГО интересного)))
-
-
17.01.2010 в 02:14-
-
18.01.2010 в 18:52не, ну эт понятно)))
но даже я иногда интересуюсь)))))))
-
-
18.01.2010 в 20:23-
-
18.01.2010 в 20:35